Художники смогли, свободно вздохнув, вернуться к самим себе; многие из них в эти годы сделали чрезвычайно значительные работы. Но и изысканно-изящные, утонченно-стилизованные, овеянные тонким ароматом старины, в полной мере «мирискуснические» цветные гравюры Г. Д. Епифанова к «Пиковой даме»; и восхитительные «Три мудреца» В. М. Конашевича — три на редкость ученых и на редкость глупых сказочных «мудреца» в медном тазу посреди сказочно бурного моря; и остроумный, веселый «Рассеянный с улицы Бассейной» А. М. Каневского, полный неистощимой выдумки, блестяще дополняющей выдумку С. Я. Маршака; и красочно-лубочные радостные «Ладушки» Ю. А. Васнецова были лишь достойным развитием творчества давно сложившихся, обладающих хорошо всем известным почерком и индивидуальным лицом, прекрасных мастеров. А между тем не только эти новые работы их, но всё искусство В. М. Конашевича, Ю. А. Васнецова, как и В.В.Лебедева, и Е. И. Чарушина, и всей ленинградской детской книги, как и ленинградской гравюры, не в меньшей степени, чем творчество А. А. Дейнеки и В. А. Фаворского, представало «своим», словно только что сделанным, смыкалось с исканиями молодежи и — как это безусловно ощущалось в те годы — не только не тянуло молодежь в прошлое, но само смело устремлялось в будущее. Ведь называл же М. В. Иванов художественные принципы А. А. Дейнеки, оформившиеся еще в начале 30-х годов, «смелыми дерзновенными открытиями новых художественных форм», искренне веря в то, что они абсолютно новы и что молодые ученики А. А. Дейнеки могут с полным правом — с таким же правом, как последователи и товарищи А. А. Дейнеки по ОСТу, — считать себя «новаторами»!